Поэт Орловский рассказал об эпохе хаоса

Известный одесский поэт Андрей Орловский вернулся из продолжительного тура по России, в рамках которого он презентовал свой дебютный альбом "Обрыв" и книгу "Искренность".
"Дни.ру" поговорили с поэтом и узнали, куда движется литература в век хаоса, почему искусство двигают одиночки, и как выжить начинающему писателю.
- Как известно, эпоха Пушкина – это "золотой век" отечественной поэзии, затем последовал "серебряный". А какая эпоха сегодня?
- Критики и журналисты как только его не называют: "бронзовым", "асфальтовым"… Я же не хочу обобщать – разве что могу рассказать о том, что вижу, из своего угла. Сегодня происходит какое-то сумасшедшее, сумасбродное движение – безвекторный удар в пустоту. Люди пишут, не зная, зачем, и читают людям, которые не понимают, для чего приходят на вечера. Я бы назвал это время веком литературного хаоса.

- В эпоху интернета каждый пользователь мнит себя поэтом и непременно выкладывает стихи в открытый доступ. Отделить зерна от плевел стало в разы тяжелее. Как это повлияло на ситуацию в литературе?
- Чтобы разобраться в этом вопросе, уместно начать с Веры Полозковой. Ей в свое время был проделан действительно титанический труд, но она сделала для поэзии столько же хорошего, сколько и плохого. О хорошем писали и говорили не раз, давайте о плохом. Ее изначальный посыл очень простой: она пишет стихи для друзей, многие из них сопровождаются посвящениями. Именно эта концепция "стихов для друзей" и безусловный талант сделали Веру известной. Ее расцвет произвел мощное впечатление на неокрепшие умы интернет-пользователей, которые, не имея таланта и мастерства, тоже начали писать. В итоге – сеть завалена стихами, которые написаны никому и ни о чем.
Любой стих хорошего поэта – это айсберг, где "над водой" – рифма, ритмика, метафорический ряд, а под ватерлинией – культурный бэкграунд, смысловое и интуитивное продолжение. У Полозковой его можно проследить, а у ее эпигонов? Поколение сетевых писателей – это фантик, пустая, яркая обертка.
- Захар Прилепин жаловался, что нам не хватает "литературных банд", которые, как футуристы, создавали скандал, точку напряжения. Однако литературные чтения стали мейнстримом и проводятся с завидной регулярностью. Почему движение не переходит в событие?
- Именно это и есть безвекторность, о которой я говорил. В современном литературном поколении есть только одиночки – Алексей Никонов, Дмитрий Воденников, Вера Полозкова и несколько других, и они никак не связаны друг с другом. А молодые поэты не знают, зачем и для кого пишут.
Вообще говоря, из одиночек самые фундаментальные – это Никонов и Полозкова. Они, пожалуй, два столпа, два апостола современной литературы. И у обоих этот background, о котором я говорил, есть. Никонов прочитал множество книг, и в даже совсем грубых вещах легко угадываются отсылки к Камю, Селину, Джойсу. Это два очень разных поэта: один – остросоциальный, другая – глубоко личная. И сегодня сотни человек пытаются походить на них: в каждом городе есть свой недоделанный панк, клоун, который любит кричать со сцены, и девочка со стишками в ЖЖ. Несомненно, наше литературное поколение менее образованно, чем, например, интеллигенция в начале 20-го века.
- Почему ты сам предпочитаешь держаться подальше от "битв поэтов", литературных шоу, выбирая сольные выступления?
- Во-первых, я не хочу ассоциироваться с современным литературным процессом, потому что он мне неприятен – прогнившая тусовка, бесконечные склоки, богемный душок. Но это не снобизм, не взгляд свысока. Основная причина в другом – на любом выступлении поэт создает свою атмосферу, выстраивает эмоциональную линию повествования. А на солянках и совместных выступлениях эта динамика, только родившись, сразу умирает из-за регламента, ограниченного пятью минутами. Ведь задача выступления – задать некоторую линию, которая начнется на выступлении, и потом продолжится в человеке…
Обрыв и творчество
- Как ты пришел к занятию литературой?
- Я начинал писать интуитивно, куда-то тянуться, еще не понимая направления. Захотелось читать стихи, декламировать их на публике, что сначала я очень смущался делать. Чтобы преодолеть смущение, я решил окунуться в фобию с головой и начал выступать со стихами в подземном переходе. Однажды меня там услышали и пригласили на какие-то литературные чтения. Это было ужасно. Когда некрасивые, обрюзгшие люди читали свои отвратительные стихи, у меня случилось то же, что у Бродского в молодости: я вдруг подумал, что могу писать лучше. В тот вечер я попросил выключить свет и стал кричать стихи в зал. После выступления ко мне подошла девушка и предложила издать книгу. Еще двое случайных людей книгу допечатывали – это длинная история. В итоге в 17 лет я стал автором книги в полтысячи экземпляров. Дабы подвести логичный итог, презентацию я устроил в том же подземном переходе, где все начиналось.
Со временем появился вектор, понимание вещей, понемногу я начал гастролировать со стихами. В какой-то момент понял, что первая книга была ошибкой, и сжег практически весь тираж. В 2010-ом вышла вторая книга – "[уметь стрелять]". И вот сейчас, в 2013-ом, выходит "Обрыв" – то пространство мыслей и чувств, которое мне удалось пробить за три года.
- Зачем издавать в нынешнее время печатные книги, ведь теперь можно обойтись интернетом?
- Печатная книга – это способ подведения внутренних итогов, возможность поставить логическую точку.
- Тогда почему "Обрыв" – это не просто цикл стихов, выпущенный в печать? Зачем ты выдал его в формате музыкального альбома? Расскажи про "Обрыв"…
- "Обрыв" – это не музыкальный альбом, не аудио-поэзия, это – поэтический триллер. Он максимально близок к кинематографу, это фильм-нуар с плавающими характерами, туманной фабулой, открытым концом. В своём самом узком смысле, "Обрыв" – это хроника моей осени позапрошлого года. Концептуально, "Обрыв" – альбом о надежде и отчаянии, о человеке, который между ними балансирует. Но если воспринимать эти стихи интуитивно, не привязываться к числам и местам, то выяснится, что главный лирический герой "Обрыва" – не человек, а грань, на которой открываются все крайности человеческой психики. Энергетически – это живой альбом, на нём удалось сохранить жесткие, в некотором роде даже концертные интонации.
- По образованию ты инженер-программист. Какой отпечаток точные науки наложили на творчество?
- Человек никогда не решает, кем ему быть, – решает некоторое облако идей, которое над ним висит. В моём случае, математическое образование дало мне возможность лучше разобраться в себе и окружающем мире – я ни разу не пожалел о своем образовании. Есть такой словесный штамп, что математика – царица наук, и это – одно из немногих филологических клише, которое мне нравятся. Математика для меня стала тем инструментом, которым ты копаешься в мозгах, в себе, и чем тоньше этот инструмент, чем сложнее – тем глубже ты проникаешь в собственную суть.
- Как живется молодому поэту сегодня? Можно ли прокормиться литературой?
- Плохо живется молодому поэту, если ты имеешь в виду финансовый аспект. Концерты, выступления, релизы, книги, диски, – выйти на уровень, когда литература будет полностью обеспечивать тебя, очень сложно. Есть всякие гранты и премии, но они настолько дискредитировали себя, что даже участвовать в этом фарсе не хочется. Ни для кого не секрет их узколобая политика, коррумпированность, лоббирование внутренних интересов. Как выжить в этих условиях – непонятно, остается только крутиться: за последние несколько лет я перебрал, как минимум, четыре десятка работ.
- Что ты пожелаешь начинающему поэту?
- Да кто я такой, чтобы что-то кому-то советовать, желать? Можно только попросить каждого, кто пишет стихи – разберитесь в себе, поймите, что вы делаете и зачем.

СОЧИ 24

Источник: Дни.ру

---

Депутаты предложили вернуть имперский флагНазваны недобросовестные застройщики Краснодарского краяКиев выдвинул ультиматум ДонецкуВодозабор на реке Бешенка готов на 70 процентовРейтинг Обамы упал до рекордного минимумаТолоконникова защищает зеков ради пиараПод санкции США попали Сечин и КозакВ Грузии вербуют наемников для УкраиныУкраина перекрыла подачу воды в КрымДесятки тысяч армян вернутся в КрымУкраина сохраняет русский языкСаакашвили допросят по десяти деламКим Чен Ын показал младшую сестру